Неточные совпадения
Во время этих хлопот разоружения, перехода с «Паллады» на «Диану», смены одной
команды другою, отправления сверхкомплектных офицеров и
матросов сухим путем в Россию я и выпросился домой. Это было в начале августа 1854 года.
Наши
матросы заменили китайцев, тянули и отдавали по
команде снасти, сделанные из травы и скрипевшие, как едущий по снегу обоз.
В этой, по-видимому, сонной и будничной жизни выдалось, однако ж, одно необыкновенное, торжественное утро. 1-го марта, в воскресенье, после обедни и обычного смотра
команде, после вопросов: всем ли она довольна, нет ли у кого претензии, все, офицеры и
матросы, собрались на палубе. Все обнажили головы: адмирал вышел с книгой и вслух прочел морской устав Петра Великого.
Посьет, приехавший на этой шкуне, уж знал, что ни шкипер, несмотря на свое звание
матроса, да еще английского, ни
команда его не имели почти никакого понятия об управлении судном.
Уже двое
матросов бросились в воду и саженками плыли к утопавшему, с кормы спускали шлюпку, а среди криков
команды, визга женщин, спокойной и ровной стрункой растекался сиповатый голос Якова...
Его разговор с помощниками показал мне, что новая, наспех нанятая
команда — лишь наполовину кое-что стоящие
матросы; остальные были просто портовый сброд, требующий неусыпного надзора.
Несколько
матросов под
командой помощника капитана вышли как-то в открытое море на этом катере.
В самом деле, чистота везде была образцовая. Даже эта оскорбляющая морской глаз старшего офицера «деревня» — как называл он бак, где находились быки, бараны, свиньи и различная птица в клетках, — была доведена до возможной степени чистоты. Везде лежали чистые подстилки, и стараниями
матросов четыре уцелевших еще быка (один уже был убит и съеден
командой и офицерами), бараны и даже свиньи имели вполне приличный вид, достойный пассажиров такого образцового военного судна, как «Коршун».
Вы видите по нашей
команде, как мало нужно, чтобы заслужить расположение
матросов…
От двенадцати до двух часов пополудни
команда отдыхает, расположившись на верхней палубе. На корвете тишина, прерываемая храпом. Отдых
матросов бережется свято. В это время нельзя без особенной крайности беспокоить людей. И вахтенный офицер отдает приказания вполголоса, и боцман не ругается.
Веселый, дружный ответ
команды на приветствие адмирала и добрые веселые лица
матросов не оставляли никаких сомнений, что претензий никаких не будет. И точно, когда адмирал, обходя по фронту, спрашивал, нет ли каких претензий, царило глубокое молчание.
Вопрос о том, что будет с четырьмя
матросами, не сдержавшими обещания, сильно занимал
команду. Интересовало это и офицеров, и особенно Ашанина.
И когда эта
команда раздалась,
матросы, словно белые муравьи, рассыпались по обоим бортам и стали укладывать по порядку своих номеров эти койки-кульки в бортовые коечные гнезда, в которых койки обыкновенно хранятся в течение дня, прикрытые в случае дождя или ненастной погоды черным, хорошо просмоленным брезентом.
Радостно отдавались эти удары в его сердце и далеко не так радостно для
матросов: они стояли шестичасовые вахты, и смена им была в шесть часов утра. Да и подвахтенным оставалось недолго спать. В пять часов вся
команда вставала и должна была после утренней молитвы и чая начать обычную утреннюю чистку и уборку корвета.
Скоро баркас и катер, полные
матросов, отвалили от борта. С
командой отправились офицер и гардемарин.
Вас, господа, я попрошу в свободное время заниматься с
командой… учить
матросов грамоте, знакомить их с географией, читать им подходящие вещи.
После обеда, когда подмели палубу и раздался обычный свисток, и вслед за ним разнеслась
команда боцмана «отдыхать!», — все стали располагаться на отдых тут же на палубе, и скоро по всему корвету раздался храп и русских и французских
матросов.
Ревунов (не расслышав). Я уже ел, благодарю. Вы говорите: гуся? Благодарю… Да… Старину вспомнил… А ведь приятно, молодой человек! Плывешь себе по морю, горя не знаючи, и… (дрогнувшим голосом) помните этот восторг, когда делают поворот оверштаг! Какой моряк не зажжется при воспоминании об этом маневре?! Ведь как только раздалась
команда: свистать всех наверх, поворот оверштаг — словно электрическая искра пробежала по всем. Начиная от командира и до последнего
матроса — все встрепенулись…